Заклятие Лусии де Реаль (сборник) - Иван Головня

– …которая сбежала с молодым любовником? – заулыбался приезжий и снисходительно похлопал актёра по плечу. – Таких, брат, историй я наслушался у себя в Амьене предостаточно.

– Деревенщина, помолчи и не перебивай! – с наигранной свирепостью сверкнул глазами актёр. – …вернули жену, которая – можешь себе представить? – умерла шесть лет тому назад и была похоронена на кладбище аббатства Сен-Жермен-де-Пре.

– Я тебя серьёзно спрашиваю, а ты меня вроде как за дурачка принимаешь, – насупился амьенец.

– Но и это не всё, – пропустив мимо ушей замечание приезжего, продолжал актёр. – Эта самая жена господина де Буассо – её девичье имя как будто Клеменс де ла Файль, – которая умерла шесть лет тому назад и была похоронена на упомянутом кладбище аббатства Сен-Жермен-де-Пре, вызвана в суд и сейчас находится в зале заседаний Дворца правосудия.

– А это уже вообще чушь несусветная! Мёртвая женщина… вызвана в суд… Бред какой-то… – пожал плечами амьенец и внимательно посмотрел на актёра, пытаясь, вероятно, определить, шутит тот или у него не всё в порядке с головой.

– Вот именно: умершая женщина вызвана в суд. И сейчас она, должно быть, даёт показания. Да ты сам подумай, голова твоя садовая, если бы судили обычную, живую женщину, кто бы сюда пришёл? А так видишь, сколько народу? Да ещё в зале заседаний столько же. А теперь признайся, приятель, заинтриговал я тебя? Раз заинтриговал, тогда слушай дальше…

Будем надеяться, что читатель тоже заинтригован, и поэтому нам ничего не остаётся, как рассказать эту удивительную историю о настоящей любви и верности с начала и по порядку.

Детство и юные годы Клеменс прошли беззаботно и счастливо. Единственный ребёнок в почтенном семействе де ла Файлей, красивая, живая, не по годам сообразительная и отзывчивая девочка была предметом обожания родителей. Мало что изменилось в жизни Клеменс и после того, как в 1707 неожиданно умерла её мать, Сабина де ла Файль, и её отцу Морису де ла Файлю, человеку довольно известному и весьма занятому – он был председателем Высшей судебной палаты Франции, – пришлось отвезти шестнадцатилетнюю дочку в Тулузу к родителям жены. Дедушка и бабушка души не чаяли в единственной внучке и делали всё, чтобы она не знала грусти и забот, чтобы жилось ей весело и счастливо. Для этого они даже время от времени устраивали в своём доме вечеринки и небольшие балы, на которые приглашалась тулузская молодёжь.

На одном из таких домашних балов юная красавица Клеменс познакомилась с молодым красавцем Жоржем де Гараном, который, несмотря на свой возраст, числился уже лейтенантом пехотного полка. Молодые люди полюбили друг друга. Полюбили с первого взгляда, полюбили по-настоящему, раз и навсегда. А вскоре и о помолвке объявили. Теперь все их помыслы были направлены на подготовку к свадьбе и будущую совместную жизнь.

И вдруг (ох уж эти «вдруг»!) Жорж получает предписание явиться в свой полк, которому предстоит отправиться в Индию, где вот уже несколько лет кряду французская армия не может сломить сопротивление свободолюбивых индийцев.

Счастье, казавшееся вечным и незыблемым, в одночасье сменилось отчаянием. Молодые люди не находили себе места, не знали, что делать. В конце концов, чтобы и впредь принадлежать только друг другу, они решили, не дожидаясь назначенного дня свадьбы, обвенчаться немедленно, до отъезда Жоржа в полк. Оставалось получить согласие отца Клеменс. Впрочем, за отцом, казалось влюблённым, дело не станет – дочь он любил, во всём ей потакал, да и к Жоржу, похоже, относился доброжелательно, можно сказать, по-отцовски.

Но тут Мориса де ла Файля словно подменили: он наотрез отказался дать своё благословение на этот брак. Сколько ни умоляли его Жорж и Клеменс разрешить им обвенчаться, старик был непреклонен. Своё несогласие он мотивировал тем, что для него благополучие единственной дочери превыше всего, а о каком благополучии можно говорить, если она свяжет свою жизнь с офицером колониальных войск, – судьба такого офицера изменчива, а жалованье скудное. И никакие уговоры и доводы не смогли поколебать решения отца Клеменс. Молодым людям ничего не оставалось, как поклясться в верности «по гроб жизни» и уповать на благосклонность судьбы…

Два томительных года от Жоржа де Гарана не было никаких вестей. Наконец пришло официальное сообщение, что его полк в жестоком бою был почти полностью истреблён и что в числе погибших значится также капитан де Гаран. Нетрудно представить, каким страшным ударом оказалась для Клеменс эта весть. Её горе было неописуемым. Она готова была наложить на себя руки. Но после продолжительных раздумий решила этого не делать, а посвятить свою жизнь памяти жениха.

Но тут снова в судьбу дочери вмешался отец. Не прошло и года, как он уговорами и угрозами вынудил Клеменс выйти замуж за пожилого, но богатого парижского дворянина Кристиана де Буассо. А спустя ещё год у нее родилась дочка.

Но, и став матерью, Клеменс не переставала думать и горевать о Жорже. Печаль и задумчивость не покидали её ни на день. Кончилось тем, что она заболела. И хотя врачи не смогли определить, какой болезнью она страдает, молодая женщина таяла как свеча. В конце концов она слегла, и 13 октября 1711 года лекарь констатировал её смерть. Похоронили Клеменс на следующий день, 14 октября.

И удивительное совпадение: в тот же день, 14 октября, в Париж из Индии вернулся Жорж де Гаран, которого все давно считали погибшим. Узнав о кончине и похоронах своей бывшей невесты, опечаленный капитан отправился на кладбище аббатства Сен-Жермен-де-Пре. Там он упросил сторожа (не без приличной суммы денег, надо полагать) вскрыть склеп, чтобы в последний раз посмотреть на свою возлюбленную, о которой он думал ежедневно на протяжении четырёх лет своего мытарства в Индии.

То, что случилось дальше, напоминает известную сказку о спящей красавице. Оказавшись в объятиях любимого и орошённая его горячими слезами, покойница неожиданно ожила. Что там было на самом деле – то ли это действительно была чистая случайность, то ли всё было загодя подстроено, – никто никогда не узнает: этот таинственный эпизод из жизни наших героев так и остался покрытым непроницаемым мраком. По этому поводу можно лишь строить предположения.

Но зато известно другое: после двух дней пребывания во Франции капитан де Гаран, не дожидаясь попутного военного корабля, отправился назад в Индию. Отправился на торговом судне. За свои, разумеется, деньги. И это при том, что, дождись он военного корабля, ему не пришлось бы тратиться на дорогу. Плыл он один, и все, конечно, это видели. А ещё на том же судне, и тоже в полном одиночестве, и тоже в Индию, к сыну, плыла некая больная англичанка, которая почти ни с кем не общалась и за всё время путешествия ни разу не сняла тёмной вуали.